Взятие бастилии. История взятия бастилии Символ единения нации

В сущности, при дворе не думали уступать. Вокруг Парижа и Версаля стали собираться военные силы, что очень беспокоило и Национальное собрание, и народ. Когда в столицу пришло вдобавок известие, что Неккер, в то время пользовавшийся громадной популярностью, получил отставку с приказанием покинуть Францию, в Париже произошло восстание, в котором главную роль играли голодавшие от безработицы и дороговизны хлеба рабочие. 14 июля 1789 народные толпы разграбили арсенал и оружейные лавки, напали на государственную тюрьму Бастилию и овладели этой цитаделью.

Взятие Бастилии. Рисунок 1789 г.

Для прекращения начавшегося грабежа и отражения королевских войск парижская буржуазия тоже вооружилась и образовала национальную гвардию, избрав главным её начальником Лафайета, бывшего одним из депутатов от дворянства. Национальное собрание было спасено от замыслов двора, и Людовик XVI опять уступил. Он даже съездил в Париж, где показывался народу, имея на шляпе трехцветную национальную кокарду (красный и синий – цвета парижского герба и белый – цвет королевского знамени).

Маркиз Лафайет. Портрет 1791

Взятие Бастилии (которую затем и разрушили) послужило сигналом для целого ряда восстаний в провинциях . Особенно сильно волновались крестьяне, отказывавшиеся платить феодальные повинности, церковную десятину и государственные налоги. Они нападали на замки, разрушали их и жгли, при чем было убито несколько дворян или их управляющих. Когда в Версаль стали приходить тревожные известия о том, что происходило в провинциях, двое либеральных дворян внесли в собрание предложение отменить феодальные права – некоторые безвозмездно, другие путем выкупа. Тогда произошло знаменитое ночное заседание 4 августа, в котором депутаты высших сословий стали наперерыв отказываться от своих привилегий, и собрание приняло декреты, отменявшие сословные преимущества, феодальные права, крепостное право и церковную десятину, равно как привилегии отдельных провинций, городов и корпораций и объявлявшие равенство всех перед законом, в уплате государственных налогов и в праве занимать гражданские, военные и церковные должности. Таким образом, в одну ночь 4 августа рухнул во Франции весь средневековой общественный строй и заменился бессословным гражданством.

В это время Национальное собрание уже вообще работало над новым устройством Франции. Еще за несколько дней до взятия Бастилии оно приняло название Учредительного (Assemblée nationale constituante), официально за одним собою признав право дать государству новые учреждения. Первым делом собрания было составление предложенной Лафайетом Декларации прав человека и гражданина , которой требовали многие наказы и брошюры. При дворе по-прежнему не хотели делать уступок. Под впечатлением июльских событий началась эмиграция дворян, и в числе первых эмигрантов был младший брат короля, граф д"Артуа. Уехав за границу, они принялись хлопотать при иностранных дворах о военной помощи против Национального собрания и народа. В самом Версале не теряли надежды на военный переворот, и хотя Людовик XVI после 14 июля обещал не стягивать войск к Парижу, тем не менее, в Версаль стали приходить новые полки. В Париже сделалось известным, что на одном офицерском банкете в присутствии короля и его семьи военные срывали с себя трехцветные кокарды и топтали их ногами, а придворные дамы раздавали им кокарды из белых лент. Это вызвало второе парижское восстание, окончившееся походом стотысячной толпы, в которой особенно много было женщин, на Версаль , где она ворвалась даже во дворец, требуя переезда короля в Париж (5–6 октября). Людовик XVI вынужден был исполнить это требование, а вслед за переселением в Париж короля и Национальное собрание перенесло туда, свои заседания.

Восстание 14 июля спасло Национальное собрание от военной силы, восстание 5–6 октября лишило его свободы, которой оно не могло пользоваться среди крайне возбужденного населения, не раз потом диктовавшего свою волю собранным представителям всей нации . Во всяком случае, однако, Национальное собрание было теперь единственною силою, распоряжениям которой повиновались. Рядом с ним возникала, однако, и другая сила. В столице, которая в такой централизованной стране, как Франция, пользовалась почти безграничным влиянием над провинциями, образовались политические клубы, тоже занимавшиеся обсуждением вопроса о будущем устройстве Франции и о совершавшихся событиях, и один из таких клубов, получивший название якобинского , стал играть особенно влиятельную роль, потому что в нем было немало наиболее популярных депутатов, и многие члены его пользовались авторитетом в населении Парижа, а кроме того, он стал заводить свои отделения во всех сколько-нибудь крупных городах Франции. В клубах начали преобладать крайние мнения, которые завладели и политическою печатью. Чем сильнее чувствовали раньше гнет, тем резче и грубее выражалась теперь оппозиция.

Взятие Бастилии

Станция метро Бастилия

Крепость построена в 1382 году. Она должна была служить укреплением на подступах к столице. Вскоре она стала выполнять функции тюрьмы, преимущественно для политических заключённых. За 400 лет среди узников Бастилии было немало знаменитых личностей. Для многих поколений французов крепость была символом всевластия королей. К 1780-м тюрьма практически перестала использоваться.

Последовательность штурма

См. также

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Взятие Бастилии" в других словарях:

взятие - см. взять 1); я; ср. Взя/тие Бастилии. Взя/тие власти. Взя/тие ворот (спорт.; попадание мяча, шайбы в ворота противника) … Словарь многих выражений

День взятия Бастилии - Бастилия крепость в предместье Сен Антуан, в западном районе Парижа (Франция), была построена в конце XIV века, расширялась и укреплялась в XVI и в XVII веков. Она должна была служить укреплением на подступах к столице. Вскоре крепость стала… … Энциклопедия ньюсмейкеров

Национальный праздник Французской Республики ‑ День взятия Бастилии - Бастилия ‑ крепость в предместье Сен‑Антуан, в западном районе Парижа, была построена в конце XIV века, расширялась и укреплялась в XVI и в XVII веков. Она должна была служить укреплением на подступах к столице. Вскоре крепость стала выполнять… … Энциклопедия ньюсмейкеров

Бастилия - Взятие Бастилии. Рисунок Ф.Л. Приера. 18 в. Лувр. Взятие Бастилии. Рисунок Ф.Л. Приера. 18 в. Лувр. Бастилия крепость и государственная тюрьма в Париже () в XIV XVIII вв. Построена в 1382 г. В XIV XVII вв. служила укреплением на подступах к… … Энциклопедический словарь «Всемирная история»

французская буржуазная революция 1789-1794 ГГ.: начало. Падение абсолютизма - Взятие Бастилии 12 июля произошли первые столкновения между народом и войсками. 13 июля над столицей загудел набат. Рабочие, ремесленники, мелкие торговцы, служащие, студенты заполнили площади и улицы. Народ стал вооружаться; были захвачены… … Всемирная история. Энциклопедия

Взятие дворца Тюильр … Википедия

Взятие Бастилии 14 июля 1789 г. послужило сигналом к началу эмиграции. Близкие ко двору лица, пользовавшиеся всеми преимуществами старого порядка, первые бежали из Франции, покинув короля на произвол судьбы. Во главе их был младший брат короля,… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

У этого термина существуют и другие значения, см. Бастилия (значения). Координаты: 48°51′12″ с. ш. 2°22′09″ в. д. / 48.853333° с. ш. 2.369167° в. д. … Википедия

Последовательность

12 июля 1789 года Камиль Демулен произнёс в Пале-Рояле свою речь, 13 июля был разграблен Арсенал, Дом Инвалидов и городская мэрия, а 14-го вооруженная многочисленная толпа подступила к Бастилии. Начальниками наступления были избраны Гюлен и Эли, оба офицеры королевских войск. Гарнизон крепости состоял из 82 инвалидов и 32 швейцарцев при тринадцати пушках, но главной её защитой были подъёмные мосты и толстые стены. В крепости находилось всего семь узников - четверо фальшивомонетчиков, двое психически больных и один убийца. После отрицательного ответа коменданта Бастилии маркиза де Лонэ на сделанное ему предложение добровольной сдачи, народ, около часу дня, двинулся вперёд. Легко проникнув в первый наружный двор и разрубив топорами цепи разводного моста, он ринулся во второй двор, где помещались квартиры коменданта и службы. С обеих сторон началась ожесточённая пальба; чтобы защитить себя от выстрелов сверху, народ притащил три огромных воза соломы и поджёг их; густой дым спрятал их.

Лонэ, зная отлично, что рассчитывать на помощь из Версаля нечего, и что ему долго не устоять против этой осады, решился взорвать Бастилию. Но в то самое время, когда он с зажжённым фитилём в руках хотел спуститься в пороховой погреб, два унтер-офицера Беккар и Ферран бросились на него, и, отняв фитиль, заставили созвать военный совет. Почти единогласно было решено сдаться. Был поднят белый флаг, и спустя несколько минут по опущенному подъёмному мосту Гюлен и Эли, а за ними огромная толпа, проникли во внутренний двор Бастилии.

Несколько офицеров и солдат были повешены; что касается Лонэ, то Гюлен и Эли хотели спасти его, но по дороге в городскую мэрию толпа отбила его у них и, обезглавив, воткнула голову несчастного на пику, с которой затем обошла весь город.

Вопреки расхожему мнению, маркиз де Сад не содержался в Бастилии во время штурма, ещё 2-го июля его перевели в приют для умалишённых близ Парижа. Сразу после освобождения он произнёс речь. Крайне интересный архив Бастилии подвёргся разграблению, и только часть его сохранилась до наших времён.

После 14 июля парижский муниципалитет принял решение о сносе Бастилии, а на пустыре поставили табличку с надписью «Désormais ici dansent», что значит «Отныне здесь танцуют». В течение двух месяцев крепость была разрушена общими усилиями горожан. В 1790 году из ее камней достроили мост Людовика XVI (позже мост Революции, а ныне мост Согласия). В настоящее время на её месте и восточнее неё находится площадь Бастилии, в центре которой возвышается Июльская колонна, воздвигнутая в 1840 году.

Штурм

Один из центральных эпизодов Великой французской революции, штурм крепости-тюрьмы Бастилия 14 июля 1789 года.

Крепость построена в 1382 году. Она должна была служить укреплением на подступах к столице. Вскоре она стала выполнять функции тюрьмы, преимущественно для политических заключённых. За 400 лет среди узников Бастилии было немало знаменитых личностей. Для многих поколений французов крепость была символом всевластия королей. К 1780-м тюрьма практически перестала использоваться.

Великая французская революция

Во Франции, начиная с весны-лета 1789 года, крупнейшая трансформация социальной и политической систем государства, приведшая к уничтожению в стране старого порядка и монархии, и провозглашению республики де-юре (сентябрь 1792) свободных и равных граждан под девизом «Свобода, равенство, братство».

Началом революционных действий было взятие Бастилии 14 июля 1789 года, а окончанием историки считают 9 ноября 1799 года (переворот 18 брюмера).

Бастилия

Изначально крепость, построенная в 1370-1381 гг., и место заключения государственных преступников в Париже. В начале Великой французской революции 14 июля 1789 года крепость была взята революционно настроенным населением и через год разрушена, а на её месте Пьер-Франсуа Паллой (подрядчик работ по сносу) установил табличку с надписью «Здесь танцуют и всё будет хорошо». В настоящее время на месте снесённой крепости находится площадь Бастилии - место пересечения десятка улиц и бульваров с подземным узлом парижского метро из трёх линий и новой Парижской оперой.

Утром 14 июля 1789 года несметные толпы народа, вооруженные отчасти ружьями, а также пиками, молотами, топорами и дубинами, наводнили улицы, прилежащие к Бастилии - военной крепости и главной политической тюрьме Парижа. Традиционно считается, что штурм был предпринят с целью освобождения узников Бастилии. Однако узников в крепости обнаружилось всего семеро (в том числе небезызвестный маркиз да Сад), а гарнизон Бастилии, который состоял из 82 ветеранов-инвалидов и 32 швейцарцев при тринадцати пушках вскоре понял, что сопротивление бессмысленно, и около пяти часов пополудни сдался. Крепость была разрушена до основания, на ее месте теперь площадь.

Prise de la Bastille.
Жан-Пьер Уэль (1735 – 1813)

Казалось бы, какое отношение к нам имеют события чужой истории двухсотлетней давности? Однако след Великой французской революции в российской истории гораздо глубже, чем кажется на первый взгляд. Массовая эмиграция французов в Россию, вызванная революционным террором, оказала существенное влияние на быт российского дворянства:

Эти грибоедовские строки прекрасно описывают область влияния французской иммиграции. Учителя и гувернантки, кондитеры и ювелиры, парфюмеры и портные – то, что сейчас назвали бы рынком широкого потребления (кстати, занятно сравнить влияние французской и немецкой иммиграции: немцы в основном были заняты на государственной службе и в инженерно-технической сфере).

Именно Великой французской революции Россия обязана приобретением замечательной династии русских предпринимателей Армандов: Жан-Луи Арманд вместе с отцом Полем Армандом и матерью Анжеликой Карловой появился в Москве в конце XVIII века, спасаясь от революционного террора.

Революция привела к огромным жертвам. По оценкам, с 1789 по 1815 гг. только от революционного террора во Франции погибло до 2 миллионов гражданских лиц, а в боевых действиях погибло до 2 миллионов солдат и офицеров. Таким образом, только в революционных битвах и войнах погибло 7,5% населения Франции, не считая умерших за эти годы от голода и эпидемий. К концу эпохи Наполеона во Франции почти не осталось взрослых мужчин, способных воевать.

Могли ли наши соотечественники в те годы, когда русские казаки дали названия парижским бистро, хотя бы в страшном сне увидеть, что уже в следующем веке именно русские эмигранты, нищие и бесприютные, заполнят собой парижские улицы, спасая свою жизнь от красного террора?

День взятия Бастилии 14 июля 1789 года стал началом Великой Французской революции. Два века пролетели с тех пор, и теперь французы отмечают этот день просто, как день национального единения. Может быть, придёт день, когда и в России удастся помирить красных и белых, как просто русских с русскими. Сколько там потребовалось на это времени французам? Ну и у нас все впереди.

Но вернемся к Бастилии: после взятия её уничтожили, а на пустыре поставили табличку «D`sormais ici dansent», что значит «Отныне здесь танцуют».

А в России этот день теперь отмечается наряду в Старым Новым годом и 8 марта: после выхода на экраны фильма "Любовь и голуби" день взятия Бастилии стал важной датой в жизни русского человека.

Для живых же и сражающихся рассветает новое утро 14 июля. Под всеми крышами бурлящего города назревает развязка драмы, не лишенной трагизма. Сколько суеты и приготовлений, страхов и угроз, сколько слез пролито из стареющих глаз! В этот день, сыны мои, будьте мужчинами. В память о страданиях ваших отцов, ради надежды на права ваших детей! Тирания угрожает неистовой злобой, и ничто не поможет вам, кроме ваших собственных рук. Сегодня вы должны погибнуть или победить. На рассвете не сомкнувший глаз Постоянный комитет услышал знакомый крик, выросший до яростного, возмущенного: "Оружия! Оружия! Пусть старшина Флессель и другие предатели, какие у вас там есть, подумают о шарлевильских ящиках. Нас сто пятьдесят тысяч, но лишь один из трех вооружен хотя бы пикой! Оружие - это единственное, что нам нужно: с оружием мы - непобедимая, грозная Национальная гвардия, без оружия мы - чернь, которую сметет залп картечи".

По счастью, разносится слух - ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным, - что в Доме инвалидов лежат мушкеты. Скорее туда! Королевский прокурор месье Эти де Корни и каждый обладающий властью, кого может отпустить Постоянный комитет, пойдет с нами. Там расположился Безанваль, возможно, он не станет стрелять в нас, ну а если он убьет нас - умрем. Увы, у бедного Безанваля войска редеют и нет ни малейшего желания стрелять! В пять часов утра, когда он в забытьи еще видит сны, в Военной школе у его изголовья вырастает фигура "с лицом довольно красивым, горящими глазами, речью быстрой и краткой, видом дерзким"; такая фигура отдернула завесы у ложа Приама! Фигура предупредила, что сопротивление бесполезно, и если прольется кровь - горе тому, кто будет в этом повинен. Так сказала фигура и исчезла. "Во всем сказанном было некое красноречие, которое поражало". Безанваль признает, что следовало бы арестовать его, но сделано это не было. Кто мог быть этой фигурой с горящими глазами, быстрой и краткой речью? Безанваль знает это, но не раскрывает тайну. Камиль Демулен? Пифагореец маркиз Валади, одушевленный "бурным движением в Пале-Руаяле, продолжавшимся всю ночь"? Молва называет его "молодым месье Майяром", но больше никогда не упоминает его.

Как бы то ни было, около девяти часов утра наше национальное ополчение катится на юго-запад широким потоком к Дому инвалидов в поисках единственно необходимого. Королевский прокурор месье Эти де Корни и другие представители власти уже там; кюре прихода Сент-Этьен Дюмон отнюдь не миролюбиво возглавляет свой воинственный Париж. Мы видим марширующих судейских в красных камзолах, ставших теперь судейским ополчением; волонтеров из Пале-Руаяля, единых духом и мыслью, ставших национальными волонтерами, число которых исчисляется десятками тысяч. Королевские ружья должны стать ружьями нации; подумайте, месье де Сомбрей, как в этих обстоятельствах вы откажете им!

Старый месье де Сомбрей готов начать переговоры, выслать представителей, но это ни к чему: несколько человек перелезают через стены, чтобы открыть ворота, и ни один инвалид не выпускает ни пули. Патриоты шумно устремляются внутрь, растекаются по всем комнатам и коридорам от подвала до кровли в поисках оружия. Ни один погреб, ни один чердак не избежит обыска. Оружие найдено - все в целости, упакованное в солому, - не для того ли, чтобы сжечь его! Толпа бросается на него яростнее, чем голодные львы на мертвую добычу, с лязгом и руганью; толкотня, свалка, драка вплоть до того, что давят, топчут - возможно, даже насмерть - наиболее слабосильных патриотов. И вот под этот оглушительный рев и грохот не сыгранного еще оркестра сцена меняется, и 28 тысяч хороших ружей подняты на плечи такого же количества национальных гвардейцев, вынесены из мрака на ослепительный свет.

Пусть же Безанваль посмотрит на сверкание этих ружей, когда они проплывают мимо него! Говорят, что французская гвардия навела на него пушки с другого берега реки, чтобы в случае необходимости открыть огонь. Он пребывает в нерешимости, "пораженный", как они льстят себе, "неустрашимым видом (fiere contenance) парижан". А теперь к Бастилии, неустрашимые парижане! Там все еще есть угроза картечных залпов, туда устремляются мысли и шаги всех людей.

Старый Делонэ, как мы уже говорили, удалился "в свои покои" за полночь в воскресенье и с тех пор остается там в замешательстве, как и все старые военные, из-за неопределенности положения. Отель-де-Виль "предлагает" ему впустить солдат нации, что в мягкой форме означает сдачу крепости. Но с другой стороны, у него есть твердые приказы Его Величества. Конечно, его гарнизон составляют всего 92 ветерана-инвалида и 32 молодых швейцарца, но зато стены толщиной 9 футов; конечно, у него есть пушки и порох, но, увы, всего однодневный запас продовольствия. Кроме того, город населен французами, и гарнизон состоит по преимуществу из французов. Суровый, старый Делонэ, подумай, что тебе делать!

Начиная с девяти часов все утро повсюду раздаются крики: "К Бастилии!" Здесь побывало несколько "депутаций горожан", ищущих оружия, от которых Делонэ отделывался мягкими речами, произносимыми через бойницы. Ближе к полудню выборщик Тюрио де ла Росье получает разрешение войти и обнаруживает, что Делонэ не намерен сдаться и готов скорее взорвать крепость. Тюрио поднимается с ним на бастионы: груды булыжников, старых железок и снарядов собраны в кучи, пушки направлены на толпу, в каждой амбразуре по пушке, лишь немного отодвинутой назад! Но снаружи, смотри, о Тюрио, толпы стекаются по каждой улице, набаты яростно бьют, все барабаны выбивают общий сбор; Сент-Антуанское предместье все, как один человек, катится сюда! Это видение (призрачное и тем не менее реальное) созерцаешь ты, о Тюрио, в этот момент со своей горы Видений: оно пророчит другие фантасмагории и яркие, но невнятные, призрачные реальности, которые ты пока не осознаешь, но скоро увидишь! "Que voulez vous?" (Что вам угодно?) - вопрошает Делонэ, бледнея при виде этого зрелища, но с укоризной, почти с угрозой.

"Милостивый государь, - ответствует Тюрио, возносясь в выси мужества, - что вы собираетесь делать? Подумайте, ведь я могу броситься вместе с Вами вниз с этой высоты" - всего-то сотня футов, не считая рва под стеной! В ответ Делонэ умолкает. Тюрио показывается с какой-то башни, чтобы успокоить толпу, которая волнуется и подозревает неладное, затем он спускается и удаляется, выражая протест и предупреждения, адресованные также и инвалидам, на которых, однако, это производит смутное, неопределенное впечатление: ведь старые головы нелегко воспринимают новое, да и, говорят, Делонэ был щедр на напитки (prodigua des boissons). Они думают, что не будут стрелять, если в них не будут стрелять и вообще если удастся обойтись без этого, но в целом они будут руководствоваться обстоятельствами.

Горе тебе, Делонэ, если в этот час ты не можешь, приняв некое твердое решение, управлять обстоятельствами! Мягкие речи бесполезны, жесткие картечные залпы - сомнительно, но метание между тем и другим невозможно. Все сильнее накатывают людские волны, их бесконечный рокот все громче и громче, в нем различимы проклятия и треск одиночных выстрелов, которые безвредны для стен толщиной девять футов. Внешний подъемный мост был опущен для Тюрио, и этим путем воспользовалась третья, самая горластая депутация, проникшая во внешний двор; поскольку мягкие речи не производят впечатлений, Делонэ дает залп и поднимает мост. Слабая искра, но она поджигает горючий хаос и превращает его в ревущий хаос пожара! При виде собственной крови мятежники бросаются вперед (потому что эта искра вызвала несколько смертей), бесконечно перекатываются ружейные залпы, всплески ненависти и проклятий. В это время из крепости над головами выпаливает с грохотом залп картечи из орудий и показывает, что мы должны делать. Осада Бастилии начата!

Встань, каждый француз, в ком есть душа! Сыны свободы, пусть вопят ваши луженые глотки, напрягите изо всех сил все способности ваших душ, тел и умов, потому что час настал! Бей, Луи Турне, каретник из Маре, ветеран полка Дофине, бей по цепи наружного подъемного моста среди огненного града, свистящего вокруг тебя! Никогда твой топор не наносил такого удара ни по ободам, ни по ступицам колес. Снести Бастилию, снести ее в царство Орка, пусть провалится туда все это проклятое сооружение и поглотит навеки тиранию! Стоя, как говорят одни, на крыше кордегардии или, как говорят другие, на воткнутых в щели стены штыках, Луи Турне бьет по цепи, а храбрый Обэн Боннемер, тоже ветеран, помогает ему, и цепь поддается, разбивается, огромный наружный мост с грохотом (avec fracas) падает. Великолепно! И все же, увы, это только наружные укрепления. Восемь мрачных башен с вооруженными инвалидами, булыжниками и жерлами пушек все еще вздымаются неповрежденные; мощенный камнем, зияющий ров непреодолим, внутренний подъемный мост обратил к нам заднюю сторону; Бастилию еще предстоит взять!

Думаю, что описать осаду Бастилии - одно из важнейших событий в истории, вероятно, не под силу кому-либо из смертных. Может ли кто-нибудь, даже бесконечно начитанный, хотя бы представить себе внутренний план здания! В конце улицы Сент-Антуан находится открытая эспланада, есть ряд наружных дворов, сводчатые ворота (где сейчас сражается Луи Турне), затем новые подъемные мосты, постоянные мосты, укрепленные бастионы и зловещие восемь башен: лабиринт мрачных помещений, первое из которых было построено 420 лет назад, а последнее - всего 20. И как мы уже сказали, оно осаждено в свой последний час возродившимся хаосом! Артиллерийские орудия всех калибров, истошные крики людей с самыми различными планами на будущее, и каждый из них - сам себе голова; никогда еще со времен войны пигмеев с журавлями не видели такого противоестественного положения. Состоящий на половинном жалованье Эли отправляется домой надеть мундир: никто не хочет подчиняться ему, одетому в штатское. Юлен, также на половинном жалованье, произносит речь перед французскими гвардейцами на Гревской площади. Фанатичные патриоты подбирают пули и несут их, еще горячие (или кажущиеся таковыми), в Отель-де-Виль: вы видите, они хотят сжечь Париж! У Флесселя "бледнеют губы", потому что рев толпы становится угрожающим. Весь Париж достиг верха ярости, паническое безумие бросает его из стороны в сторону. На каждой уличной баррикаде вихрится кипящий местный водоворот, укрепляющий баррикаду, ведь Бог знает, что грядет, и все эти местные водовороты сливаются в огромный огненный Мальстрем, бушующий вокруг Бастилии.

Так он бушует, и так он ревет. Виноторговец Шола превратился в импровизированного артиллериста. Взгляните, как Жорже, только что вернувшийся из Бреста, где он служил во флоте, управляется с пушкой сиамского короля. Странно (если бы мы не привыкли к подобным вещам): прошлой ночью Жорже спокойно отдыхал в своей гостинице, а сиамская пушка стояла уже сто лет, ничего не зная о его существовании. А теперь в нужный момент они соединились и оглашают окрестности красноречивой музыкой, потому что Жорже, услышав, что здесь происходит, соскочил с брестского дилижанса и примчался сюда. Французская гвардия тоже прибудет сюда с настоящими орудиями - если бы стены не были столь толсты! Вверх с Эспланады, горизонтально со всех близлежащих крыш и окон льется беспорядочный ливень ружейного огня - но безрезультатно. Инвалиды распростерлись за каменными прикрытиями и отстреливаются из сравнительно удобного положения, но из бойниц не высовывается и кончик носа. Мы падаем застреленные, но никто не обращает внимания!

Пусть бушует пламя и пожирает все, что горит! Кордегардии сожжены, столовые инвалидов тоже. Рассеянный "парикмахер с двумя зажженными факелами" поджег бы "селитру в Арсенале", если бы не женщина, с визгом выскочившая оттуда, и не один патриот, несколько знакомый с натурфилософией, который быстро вышиб из него дух (прикладом ружья под ложечку), перевернул бочонки и остановил разрушительную стихию. Юную красавицу, приняв ее за дочь Делонэ, схватили во внешних дворах и едва не сожгли на глазах у Делонэ; она упала замертво на солому, но снова один патриот - это храбрый ветеран Обэн Боннемер - бросается и спасает ее. Горит солома, три телеги, притащенные сюда, превращаются в белый дым, угрожающий задушить самих патриотов, так что Эли приходится, опаляя брови, вытаскивать одну телегу, а Реолу, "мелочному торговцу-великану", - другую. Дым, как в аду, суета, как у Вавилонской башни, шум, как при светопреставлении!

Льется кровь и питает новое безумие. Раненых уносят в дома на улице Серизе, умирающие произносят свою последнюю волю: не уступать, пока не падет проклятая крепость. А как она, увы, падет? Стены так толсты! Делегации, общим числом три, прибывают из Отель-де-Виль, аббат Фоше, который является членом одной из них, может засвидетельствовать, с каким сверхъестественным мужеством человеколюбия они действовали. Они поднимают над сводчатыми воротами свой городской флаг и приветствуют его барабанным боем, но бесполезно. Разве может услышать их в этом светопреставлении Делонэ и тем более поверить им? Они возвращаются в праведном гневе, а свист пуль все еще звучит в их ушах. Что же делать? Пожарные поливают из своих шлангов пушки инвалидов, чтобы охладить запальники, но, к сожалению, они не могут поднимать струю настолько высоко и распространяют только облака брызг. Лица, знакомые с античной историей, предлагают сделать катапульты. Сантер, громогласный пивовар из Сент-Антуанского предместья, советует поджечь крепость с помощью "смеси фосфора и скипидара, разбрызгиваемой нагнетательными насосами". О Спинола-Сантер, разве у тебя есть наготове эта смесь? Каждый - сам себе голова! И все же поток стрельбы не стихает: стреляют даже женщины и турки, по крайней мере одна женщина (со своим возлюбленным) и один турок. Пришла французская гвардия -настоящие орудия, настоящие артиллеристы. Очень деятелен Майяр; Эли и Юлен, получавшие половинное жалованье, горят гневом среди тысячных толп.

Большие часы Бастилии во внутреннем дворе неслышно тикают, отмеряя час за часом, как будто ничего существенного ни для них, ни для мира не происходит! Они пробили час, когда началась стрельба; сейчас стрелки подвигаются к пяти, а огонь не стихает. Глубоко внизу, в подвалах, семеро узников слышат глухой грохот, как при землетрясении; тюремщики уклоняются от ответов.

Горе тебе, Делонэ, и твоей сотне несчастных инвалидов! Брольи далеко, и его уши заложены; Безанваль слышит, но не может послать помощь. Один жалкий отряд гусар, высланный для разведки, осторожно пробрался по набережным вплоть до Нового моста. "Мы хотим присоединиться к вам", - сказал капитан, увидев, что толпа безбрежна. Большеголовый, похожий на карлика субъект, бледный и прокопченный, выходит, шаркая, вперед и сквозь голубые губы каркает не без смысла: "Если так, спешивайтесь и отдайте нам ваше оружие!" Капитан гусар счастлив, когда его отводят на заставу и отпускают под честное слово. Кто был этот человечек? Говорят, это был месье Марат, автор великолепного и миролюбивого "Воззвания к народу". Воистину велик для тебя, о замечательный ветеринар, этот день твоего появления и нового рождения, и, однако, в этот же самый день через четыре года... Но пусть пока задернуты завесы будущего.

Что же делает Делонэ? Единственное, что Делонэ может сделать и, по его словам, хотел сделать. Представьте его сидящим при зажженной свече на расстоянии вытянутой руки от порохового склада, неподвижным, как римский сенатор или бронзовый канделябр, холодно, одним движением глаз предупреждающим Тюрио и всех остальных, каково его решение. Пока же он сидит там, не причиняя никому вреда, и ему не причиняют вреда. Но королевская крепость не может, не имеет права, не должна и не будет сдана никому, кроме посланца короля. Жизнь старого солдата ничего не стоит, но потерять ее следует с честью. Но подумай только, ревущая чернь, что будет, когда вся Бастилия взлетит к небу! В таком застывшем состоянии, похожий на статую в церкви, держащую свечу, Делонэ было бы лучше предоставить Тюрио, красным судейским, кюре церкви Сен-Стефана и всей этой черни мира делать, что они хотят.

Но при всем том он не мог этого себе позволить. Задумывался ли ты когда-нибудь, насколько сердце любого человека трепетно созвучно сердцам всех людей? Замечал ли ты когда-нибудь, насколько всемогущ самый голос массы людей? Как их негодующие крики парализуют сильную душу, как их гневный рев пробуждает, неслыханный ужас? Кавалер Глюк сознается, что лейтмотивом одного из лучших его пассажей в одной из лучших его опер был голос черни, услышанный им в Вене, когда она кричала своему кайзеру: "Хлеба! Хлеба!" Великое - это объединенный глас людей, выражение их инстинктов, которые вернее, чем их мысли; это самое грандиозное, с чем может столкнуться человек среди звуков и теней, которые образуют этот мир времен. Тот, кто может противостоять ему, стоит где-то над временем. Делонэ не мог сделать этого. Растерянный, он мечется между двумя решениями, надежда не оставляет его в бездне отчаяния. Его крепость не сдастся - он объявляет, что взорвет ее, хватает факелы, чтобы взорвать ее, и... не взрывает ее. Несчастный Делонэ, это смертная агония и твоей Бастилии, и твоя собственная! Тюрьма, тюремное заключение и тюремщик - все три, каковы бы они ни были, должны погибнуть.

Уже четыре часа ревет мировой хаос, который можно назвать мировой химерой, изрыгающей огонь. Бедные инвалиды укрылись под своими стенами или поднимаются с перевернутыми ружьями: они сделали белые флаги из носовых платков и бьют отбой, или кажется, что они бьют отбой, потому что услышать ничего нельзя. Даже швейцарцы у проходов выглядят уставшими от стрельбы, обескураженными шквалом огня. У подъемного моста открыта одна бойница, как будто оттуда хотят говорить. Посмотрите на пристава Майяра: ловкий человек! Он идет по доске, раскачивающейся над пропастью каменного рва: доска покоится на парапете, удерживаемая тяжестью тел патриотов; он опасно парит, как голубь, стремящийся к такому ковчегу! Осторожно, ловкий пристав! Один человек уже упал и разбился далеко внизу, там, на камнях! Но пристав Майяр не падает: он идет осторожно, точными шагами, с вытянутыми руками. Швейцарец протягивает бумажку через бойницу, ловкий пристав хватает ее и возвращается. Условия сдачи - прощение и безопасность для всех! Приняты ли они? "Foi d"officier" (Под честное слово офицера), - отвечает Юлен или Эли (люди говорят разное). Условия приняты! Подъемный мост медленно опускается, пристав Майяр закрепляет его, внутрь врывается живой поток. Бастилия пала! Победа! Бастилия взята!